Школы Донецка: по-русски — уже нельзя, по-украински — еще некому

Зеркало недели, №20, 31 мая - 6 июня 2008

На прошлой неделе местные депутаты приняли решение “не допускать увеличения числа учащихся, обучающихся на украинском языке, расширения сети украиноязычных школ и классов”. Аналогичное ограничение касалось и дошкольных учреждений.

Ответы последовали сразу, незамедлительно и со всех сторон: вето мэра, грозное предписание прокурора города о пересмотре незаконного, по мнению правоохранителей, документа и, как апофеоз, проект постановления Верховной Рады о назначении в Донецке досрочных выборов. Кстати, о возможности появления подобного парламентского решения наше издание уже предупреждало, поэтому нельзя исключать, что “антигосударственные” (по мнению авторов проекта парламентского документа) действия местных властей стали лишь формальным поводом предъявить ультиматум.

Позднее инициатор пункта об отмене плановой украинизации, секретарь Донецкого горсовета Николай Левченко пытался сбить накал страстей и объяснить, что ничего плохого народные избранники в виду не имели. “Речь идет о том, чтобы не допускать именно планового увеличения украинских классов и школ. Мы ничего не навязываем, у нас нет никакого разработанного сценария в этом вопросе. Все развивается естественно. Язык обучения определяется в соответствии с заявлением от родителей. И так определяется количество украинских классов”, — уверял секретарь горсовета, однако признал некорректность формулировки.

Тем не менее скандал набирал обороты. В итоге депутаты спешно собрали внеочередную сессию и… оставили решение тем же по смыслу. Только с другой, более корректной формулировкой: “Для удовлетворения потребностей населения в обучении на родном языке сформировать классы с украинским, русским языком обучения, а также обучением на языках национальных меньшинств только по заявлению родителей”. Все то же самое, только в профиль.

С чисто юридической точки зрения, спорное решение — пустышка. По большому счету. Чтобы это понять, можно даже не обращаться к высоким материям вроде Европейской хартии или затасканной до неприличия 10-й статье Конституции. Действующая редакция закона “О языках” сама по себе вполне либеральна и предполагает, что у нас вообще-то все на украинском, но если не очень хочется, то заставлять никто не станет. Статья 25 этого закона гласит: “свободный выбор языка обучения является неотъемлемым правом граждан Украинской ССР… УССР гарантирует каждому ребенку право…” ну, и далее по тексту. Поэтому, требуя от ректоров вузов перевести чтение лекций исключительно на украинский язык, министр образования Иван Вакарчук рисковал быть обвиненным в нарушении права граждан на выбор языка обучения.

Законы “Об образовании” и “О среднем образовании”, в свою очередь, отсылают к упомянутому закону в своих положениях, регламентирующих язык обучения. Своим решением донецкие депутаты, по сути, просто напомнили, что эта правовая норма на территории Донецка пока еще действует. Даже без этого решения муниципалитет обязан был удовлетворить заявление любого родителя о желании учить ребенка на том или ином языке. Благо статья 32 Закона “О местном самоуправлении” относит управление учреждениями образования к прямым полномочиям исполнительных органов местных советов.

Всю эту идиллию толерантности несколько перебивает утвержденная указом президента еще в 2002 году “Национальная доктрина развития образования”. Этот документ регламентирует для системы образования “утверждение ее национального характера”, а в качестве одного из приоритетов определяет “расширение украиноязычного образовательного пространства”. Текущая работа Министерства образования и бодрые планы-рапорты об украинизации школ (в этом году количество украиноязычных общеобразовательных учреждений в Донецкой области, в частности, предполагается довести до 40%) основываются именно на этой доктрине. Осталось только выяснить, нуждаются ли сами дончане в расширении сети украиноязычных учебных заведений. Не менее важным представляется и вопрос о качестве “держмовного” среднего образования.

По данным опроса, проведенного Донецким информационно-аналитическим центром (ДИАЦ) в столице Донбасса, которыми располагает “ЗН”, вариант ответа “Я бы хотел, чтобы мои дети учились в русскоязычной школе” выбрали 69% респондентов, “украиноязычной” — 16%. Стоит, однако, обратить внимание, что вариант ответа “и согласен, и нет” набрал неожиданно много голосов “неопределившихся”: 38% в первом случае, 28% — во втором. В реальной ситуации, скорее всего, опрошенные дончане, махнув рукой, отвечали “да все равно”…

В пояснительной записке к решению Донецкого горсовета приводятся текущие показатели “украинизации”: в городе 34 украиноязычные школы и 649 классов с украинским языком обучения. В этих школах и классах учатся 15140 школьников (21% от общего количества). То есть все, кто хотел учить своих детей на украинском, такую возможность получили. Конечно, идеальных вариантов не бывает и наверняка кто-то счел себя пострадавшим, поскольку соответствующая школа далековато от дома, но в целом баланс спроса и предложения сходится.

Желающие воплотить в жизнь упомянутую доктрину “расширения украиноязычного образовательного пространства” также получают довольно солидную целевую аудиторию родителей, не определившихся в выборе языка обучения для своих чад. Однако для этого нет ресурсов. Прежде всего — кадровых.

Социологи ДИАЦа отмечают закономерность, свидетельствующую о том, что обучение на украинском языке в донецких школах и детских садах — по большому счету, профанация. Обратимся к вопросу знания языков, за которое ратуют с обеих сторон неутомимые борцы за права народа. Итак, 98% дончан заявили, что они свободно владеют русским языком, и еще 2% отметили, что владеют им достаточно свободно. Тут все понятно: жить в Донецке, не зная русского, невозможно. С украинским языком ситуация более сложная. Здесь расклад такой: “лишь 35% жителей города указали, что владеют им свободно, и еще примерно столько же (34%) — что владеют им в достаточной степени. С другой стороны, 7% дончан вообще не владеют украинским языком, а примерно четверть (24%) владеет им плохо”. Далее, проводя корреляции с ответами на другие вопросы, социологи делают вывод, что “с повышением возраста горожан несколько снижается средний уровень владения ими украинским языком”. При делении по возрастным группам выясняется, что хуже всего владеют “державною мовою” люди в возрасте 40—49 лет. У тех, кто постарше, знание “співучої та калинової” не намного лучше.

Теперь, соответственно, вопрос: а не в этих ли возрастных пределах находится средний возраст педагогического работника? Не будем рассуждать о причинах — возможно, дело просто в том, что в Донецке оседали приезжие из других союзных республик, которым хватало знания русского, единого государственного языка на всей территории СССР. Либо, как и во времена Козьмы Пруткова, в Украину отправляли по распределению выпускников педагогических вузов “для обрусения края”.

Не исключено, что сработали и другие факторы, сейчас речь не об этом. Факт остается фактом: ввиду общего старения системы образования в Донецкой области, как, надо полагать, и в других юго-восточных регионах, растить украиноязычное поколение требуют от русскоязычных преподавателей и воспитателей. Результаты предугадать нетрудно. Украиноязычная детсадовская группа по-донецки — это когда малыши говорят утром МарьВанне “доброго ранку”, при расставании пищат “до побачення”, а все остальное время общаются между собой и с воспитателями по-русски. За исключением, ясное дело, отчетных мероприятий вроде утренников, когда стишки и песенки исполняются “рідною мовою”.

Когда детки подрастают и идут в украиноязычную школу по-донецки, им преподают все те же учителя самого “русифицированного” возраста. Предметы школьной программы педагогам приходится излагать, немилосердно коверкая и наводняя русизмами украинский язык, порой рождая очаровательные суржикизмы вроде словечек “пидрючнык” или “кряпка”. Автор приведенных неологизмов, например, — преподаватель истории, милейший человек и полковник Советской Армии в отставке…

Сейчас первые выпускники новой формации уже пошли в вузы, и преподаватели жалуются, что в голове у детей все смешалось. По-русски студенты пишут, используя фонетический принцип украинского: как слышу, так и пишу. По-украински — с массой русизмов и постоянно путаясь с употреблением букв “и” и.

Нет необходимости распространяться о важности литературного языка в процессе воспитания и образования, поскольку это очевидно. Зато представьте, какую колоссальную нагрузку испытывает психика школьника-подростка, ученика такой “украиноязычной” школы в русскоязычном регионе, когда он вынужден несколько раз в день мысленно переключаться с одного языка на другой и сталкиваться с постоянными проблемами в коммуникации.

Нет ничего удивительного в том, что донецкий подросток в итоге становится зачастую жертвой явления, известного под названием “языковой шок”. Симптомы этого явления можно наблюдать, например, в подсознательной фобии ко всякого рода общению вообще, угрюмости и замкнутости. Или же вынуждает в поиске эффективного средства коммуникации обращаться к жаргонам. Не получается ли так, что борцы за украинизацию Донбасса невольно содействуют пополнению рядов носителей приблатненных наречий?

Здешние “вьюноши” называют друг друга на уголовный манер “васями” именно потому, что этих “реальных пацанов” никто не научил литературному языку. Русскому — потому, что уже как бы нельзя, с учетом национальной доктрины. Украинскому — потому, что еще некому. А выбранный в качестве средства общения полукриминальный говор начинает разъедать неокрепшую душу своими миазмами, формируя и модель поведения, и ценностные ориентиры. Отсюда загаженные ими улицы и воняющие мочой подъезды, тотальное нежелание молодежи работать и учиться, вытесненное стремлением “развести лохов” и “срубить бабла по-легкому”. Декларативными и провокационными решениями местных советов этот масштабный кризис не преодолеть…

И, кстати, невольно вспоминается письмо обер-прокурора Святейшего синода генерала Ахматова (не путать!), написанное министру МВД Валуеву во время обсуждения проекта знаменитого циркуляра: “Осуждая малорусский народ на обучение по книгам, писанным на малорусском наречии, мы лишили бы его весьма существенных умственных и нравственных выгод… Так поступить, конечно, следовало бы, если бы у нас на уме был против Малороссии заговор, имеющий целью удержать ее навсегда в невежестве”…

Евгений ШИБАЛОВ