Вирус стыда. Как “бремя белого человека” оказалось непосильным для Зеленского и его избирателей

Деловая столица, 20 февраля 2020. Опубликовано 07:20 21 февраля 2020 года Отсутствие лидера ощущается особенно остро в моменты испытаний.

Стыд, пожалуй, главная эмоция последних суток. Стыд всеобъемлющий, как боль всего тела при гриппе — болит везде и нельзя сказать, где конкретно. Стыд за всех сразу — за всю первобытную тьму, которая выплеснулась наружу и густо залила экраны и соцсети. За целую страну, которая за 30  лет “власної державності” не обзавелась, собственно, государством и не стала народом. Я бы написала — “нацией”, но как-то стыдно.

Притом что нация, несомненно, показала личико и оказалась до ужаса единой — единой в своем первобытном желании выкинуть даже не “прокаженного”, а “предположительно прокаженного” умирать в пустыню. От Львова до Харькова, от Тернополя до Полтавы украинская нация в едином порыве встала на пути 70 человек (большая часть — украинцы), дабы не допустить “заражения родной земли”. Наружу выплеснулось все, что накопилось. От условно просвещенного “у нас тут общая канализация” или “а как же медработники — они же в городе живут!” до почти комического “это донецкую цирковую труппу эвакуируют — зачем нам тут донецкий цирк?” Не знаю, что там за цирк, но львовских клоунов в нем не отличишь от харьковских.

Вы искали “то, что нас объединяет”? Лучше бы вам было этого не находить.

Ах, “нам никто ничего не объяснил” — ни про вирус, ни про карантин, ни про то, как все это будет организовано. Нет, не объяснил, и это заслуживает отдельного разговора. Но надо ли кому-то объяснять, что в любой ситуации, в том числе непонятной, опасной, угрожающей, надо оставаться человеком? Что инстинкт самосохранения у человека делится на два — на “самосохранение” и “человека”? И одно без другого не имеет смысла.

С “объяснять”, впрочем, все равно вышло стыдно. За собственный цех, который, вместо того чтобы “объяснять”, бросился накачивать рейтинг хайпом. Стремясь при этом перехайповать не только коллег, но и самых разнузданных блогеров. Борьба за внимание клиента давно вытеснила все, что когда-то было интересным и важным в профессии. В том числе функцию “все объяснять”. Да и кому объяснять? Публика не ищет объяснений — она жаждет эмоций.

Отдельный стыд — инфраструктура. Вернее, инфраструктура — это срам, который публично оголился, когда стал вопрос о том, где разместить людей на карантин. У нас нет ничего, что могло бы сносно сыграть роль карантина. На без малого 40-миллионное население, после множества “звоночков” о близости пандемий, в стране с высокой мобильностью собственного населения и стране — транзитной территории для мигрантов. Ничего. Ни военной базы в чистом поле или дремучем лесу, как у американцев. Ни острова, как у австралийцев. Ни даже приличной инфекционной больницы где-нибудь на краю большого города, как у всех прочих. Все, что сумели разыскать и предложить, вызывало жгучий стыд. Туберкулезная больница с облезлыми стенами, куда собирались поместить здоровых людей. Больница в маленьком городке — одна не только на этот городок, но еще на два десятка сел вокруг, с одним туалетом на этаж, рассохшимися рамами и одной лестничной клеткой на все отделения. Да, так выглядит медицина в провинции, и я даже отчасти благодарна коронавирусу за то, что этот срам обнажился на всю страну.

Но это все только следствие куда большего стыда — у нас нет политических сил, партий и лидеров, способных думать о чем-то, кроме самих себя.

Это касается не только власти, оппозиция ничуть не лучше. Одни и те же люди с интервалом в пару десятков часов варьировали зраду в весьма широком диапазоне: от “власть бросила своих умирать в эпицентре эпидемии” до “власть тащит из Китая коронавирус, чтобы уничтожить украинцев”.

Л — логика.

Но ведь сработало! Массовые протесты, перекрытые улицы, взятые в осаду аэропорты и другие объекты инфраструктуры. Прямо в день памяти расстрелянных на Майдане вся страна снова покрылась баррикадами и в воздухе отчетливо воняет серой.

Понимают ли политики, которые привыкли выступать в роли “наследников славы Майдана”, что они встали во главе контрреволюции? И кто бы мог подумать, что контрреволюция будет иметь такой вид — ударом по памяти Воинов Света станет не российская агрессия, не ментовский беспредел, а наш собственный мещанский рагулизм? Который оказалось так просто расшевелить и использовать, опошлить им национальные лозунги и революционные знамена, повторить и превратить в фарс противостояние народа и силовиков осадой базы Нацгвардии в Санжарах.

Стыд за оппозицию и записных патриотов не отменяет стыда за власть. И вовсе не за то, что она “не объяснила”. Не надо ничего объяснять, надо принимать решения и информировать о них публику. Это задание власть провалила с треском, и я даже не знаю, на каком именно этапе. У власти изначально не было никакого плана, даже когда самолет уже был в небе и ложился на курс? Тогда она все еще не знала, что будет делать, когда он приземлится? Или, чувствуя, как коронавирус уничтожает рейтинг, решила получше замести следы, чтобы не вышло в годовщину Майдана “новой Врадиевки”, и пустила общественное мнение и оппозицию по ложному следу?

В результате вместо четких действий — с объяснениями или нет — мы стали зрителями нелепого водевиля, в котором недалекого героя (нас) водят за нос с применением авиации, автомобильного транспорта, Нацгвардии и задорной массовки. Так куда везут-то? Туда. Эй, все — туда! Ах, нет, куда же вы — в эту больницу повезут. Нет, не в эту, а в ту. Да фу на вас, вовсе не в больницу — в санаторий повезут! Куда в санаторий, если он над Харьковом завис. Как завис? А так. Битый час уже висит. Нет, в Киев полетел. Нет, снова в Харьков...

Можно предположить даже, что во власти коронавирус рассматривали как способ поднять рейтинг. В ОП прекрасно знают, что рейтинг колеблется в зависимости от маленьких побед, таких, например, как возвращение пленных. “Вернуть своих на родину” — это такая кнопка, от которой рейтинг подскакивает сразу на 5-7%. Вывезти людей из Уханя — это ведь тоже “вернуть своих”.

Но рейтинг не подскочил. Хотя истерика вокруг карантина несколько отвлекла публику от срыва мирного процесса на Донбассе, земельного вопроса и прочая. Импотенция власти в отношении карантина по коронавирусу оказалась даже более очевидной, чем в отношении обстрела Золотого. Вину за обстрел можно возложить на Путина. А кого винить за позор с эвакуацией и карантином? Позор, повторюсь, общенациональный, но власть в таких случаях — первая в объективах камер.

Вывод из этой истории один и уже относительно привычный: в Украине нет власти. Ни технократов, которые, приняв решение, правильное или ошибочное, заставляют государственную машину выполнять это решение в ручном режиме, а при необходимости и в ручном нажиме на олигархов и местных князьков. Но нет и настоящих артистов, способных разыграть что-то подороже, чем провинциальный водевиль.

Отсутствие лидера ощущается особенно остро в моменты испытаний. А с нашего лидера, который неплохо выглядел на экране в роли клоуна, а также на стадионе в роли боксера, разминающего грушу, облезло все — до самого картона. Он не пошел, рискуя рейтингом, если не шкурой, туда, где война (в данном случае — война в умах). Предпочел быть на Майдане, где уже шесть лет не стреляют.

Если народ боится самолета, президент должен был стать первым, кто встретит борт на аэродроме. Первым, кто поприветствует пассажиров и пожмет руки пилотам. Ничем нельзя победить коллективное помрачение ума и поднять дух народа, кроме личного примера. Даже если это выглядит героизмом. Даже если это граничит с безумием. Это и есть функция власти — целовать прокаженных, мыть ноги бродягам, возлагать руки на головы золотушным, возить коляску с наследником престола по городу, на который сыплются бомбы.

Для этого, в частности, нам нужна власть, для этого мы ее выбираем — для моментов, когда всем страшно и непонятно, как дальше жить.

Это “бремя белого человека” оказалось непосильным ни для Владимира Зеленского, ни для его избирателей. В этой стыдной истории мы все оказались достойны друг друга. И недостойны ничего другого, кроме того, что имеем. Если бы китайского коронавируса не было, его следовало бы выдумать, чтобы реальность, в которой мы живем, освободилась от мифов и недомолвок. Встретиться с собой всегда полезно. Единственное, жаль, что это оказалась история с заложниками.

А я теперь буду ждать, когда Минкульт профинансирует кино о самолете, который везет людей, эвакуированных из эпицентра бедствия, — вроде как в старом советском фильме-катастрофе “Экипаж”, только эпицентра не землетрясения, а эпидемии смертельного вируса. Сначала они долго сидят в аэропорту и ждут. Их кормят завтраками, берут какие-то подписки, между ними возникают, разлетаются и лопаются, как пузыри, слухи — разные, иногда почти безумные и все без исключения страшные. Наконец, самолет прилетает и возникают новые страхи и драмы — говорят, на борт возьмут не всех. И берут не всех. Кто-то вынужден остаться. Кто-то вынужден принимать решение — лететь или оставаться с тем, кого не берут. Наконец, летят. Долго летят — Китай далеко. Крупные планы — в основном лица. Они напряжены — в широком диапазоне между страхом и надеждой. Они не знают, что будет дальше. У каждого своя история и свои страхи. Они знают, что их не хотят принимать в аэропортах. Они ходят в интернет и смотрят на протесты. Возможно, до этого момента они не думали о себе как о прокаженных. Но постепенно эта мысль ими завладевает. Они обсуждают, могут ли их сбить с земли ракетой — топили же чумные корабли в средние века... Экипаж нервничает, но старается держаться бодрячком — они же профессионалы, им надо заботиться о пассажирах. К тому же профессиональная рутина — хорошее лекарство от дурных мыслей. Кому-то становится плохо, и от него шарахаются, ведь это может быть ОНО. У кого-то случается истерика. Кто-то фантазирует — причудливо и кошмарно. Этакий тягучий, душный триллер, не предполагающий хеппи-энда.

Может, такое снимут американцы. Или скандинавы. Жаль только, что о нас.

Екатерина ЩЁТКИНА