Обязан страдать. Реалии тюремного режима в Украине
УНИАН, 13 июня 2019. Опубликовано 17:06 13 июня 2019 года Осужденный имеет право на горячее питание, медицинскую помощь, трудовые права и многое другое. Но судя по рассказам наблюдателей, реалии тюремной жизни в нашей стране от этого еще очень далеки.
Уже несколько лет в Украине проходит реформа пенитенциарной системы. Но об ее успешности, к сожалению, приходится судить по ситуациям, вроде недавнего бунта в Южной исправительной колонии № 51 в Одессе. Что могло спровоцировать “восстание” заключеных? Существует несколько версий. Одна из них — ужасная еда, жестокость сотрудников учреждения и вымогательство ими денег.
Базовые потребности
Нормальная питание — одна из базовых потребностей человека. Даже если он находится за решеткой. Самое распространенное тюремное меню, так называемая норма №1, выглядит так: до 100 г мяса и рыбы, полкило хлеба, 550 г картошки, 120 г каши из круп, 20 г макарон и бобовых, 250 г овощей (где 150 г — капуста), 3 г томатной пасты, 30 г сахара, 20 г подсолнечного масла, 1 г чая, 40 г маргарина, 12 г соли и лавровый лист.
В конце прошлого года Кабмин изменил нормы питания для заключенных. В частности, было повышено разнообразие ассортимента и увеличены нормы продуктов. “Таким образом будет улучшено питание и указанные нормы приведены в соответствие с современными стандартами”, — сухо сообщается в пояснительной записке к постановлению Кабмина.
Однако эти изменения вступят в силу только с 1 января 2020 года.
Сейчас же мнения правозащитников относительно питания в местах заключения разделились. Так, руководитель общественной организации “Украина без пыток” Александр Гатиятуллин напоминает, что самыми проблемными в вопросе питания заключенных (их попросту нечем было кормить), были 90-е. К примеру, кашу делали из перемолотых кукурузных початков. “Сейчас же приезжаем в учреждения, в столовую ходим, проверяем меню, раскладки, что выдается для приготовления, саму еду. Не скажу, что продуктов питания недостаточно, чтобы качественно кормить контингент… Сказать, что плохо кормят? — Нет. Бывает однообразно — три раза в день одно и тоже дают. И есть проблемы с диетическим питанием для больных с желудочно-кишечными заболеваниями. Иной раз они едят тоже из общего котла”, — говорит Гатиятуллин.
По его словам, очень важно, кто и как готовит. Ведь все продукты закупаются и поставляются в учреждения исполнения наказаний централизовано. Ассортимент также одинаковый для всех. И если в одном учреждении начальник столовой контролирует своих поваров из числа заключенных, проверяет качество приготовления пищи, не допускает воровства из общего котла, питание там нормальное. “А если смотрит сквозь пальцы, идет продажа продуктов, повара варят, не соблюдая технологию приготовления пищи, еду, конечно, есть невозможно”, — объясняет правозащитник.
В свою очередь, председатель правозащитной организации “Альянс украинского единства” и Комитета защиты прав заключенных Олег Цвилый отмечает, что с едой в колониях всегда было плохо. “В моей практике были дохлые куры, которые уже воняли. Их обмывали уксусом, кипятили, вонь стояла... Но все равно пытались этим накормить осужденных”, — рассказывает он.
По его словам, “на дохлых курах и тухлой селедке” делаются большие деньги: “Сначала курицу нагнать водой и заморозить, чтобы был определенный вес. Потом в колонии размораживают — остается шкура и кости”.
Правозащитник сетует, что государство не в состоянии обеспечить должное питание в тюрьмах, однако не дает кормить заключенных их родным и близким. Гречка, картошка, вермишель — запрещенные продукты для передачи, поэтому не пропускаются.
В принципе, это объясняется тем, что заключенные не могут самостоятельно приготовить эти продукты. Однако на самом деле, по словам Цвилого, в камерах прячутся и кастрюли, и сковородки. Можно даже припрятать электроплитку “спиральку”. А пропустить к заключенным передачу с запрещенными продуктами стоит 300-500 гривен. Более того, за дополнительную плату к заключенным попадают даже также запрещенные мясо или рыба. “Так почему не разрешить электроплитки, а лучше — одну-две мультиварки на отделение? Было бы другое дело с питанием”, — рассуждает правозащитник.
Бывший глава пенитенциарной службы Украины Сергей Старенький тоже считает, что качество питания в учреждениях уголовно-исполнительной службы не улучшила и реформа системы, однако инициативу с приготовлением пищи заключенными не приветствует. “Питанием должно заниматься государство. В цивилизованных странах передачи родственников носят характер “оказать внимание”. К примеру, в Германии предусмотрено три передачи в год — на рождество, день рождения и еще какой-то праздник. И это какие-то конфеты, печенье”, — объясняет Старенький.
Впрочем, если следовать “европейским традициям”, то, по словам Александра Гатиятуллина, в некоторых странах ЕС, а также в США систему питания в тюрьмах и следственных изоляторах переводят на аутсорсинг. То есть, подписывается договор с какой-то компанией, которая поставляет еду заключенным. Однако насколько такой подход может работать в Украине, эксперт обсуждать не берется: “Все упирается в деньги. Если в условиях недостаточного финансирования отдать питание на аутсорсинг, возможно, это во много раз превысит бюджет”.
В свою очередь, замминистра юстиции Денис Чернышов убежден, что так и будет: если отдать вопрос питания на аутсорсинг, расходы вырастут в несколько раз. Об этом политик написал на своей официальной странице в Facebook.
“Сращивание” медперсонала и работников учреждений пенитенциарной службы позволяло, к примеру, скрывать незаконные побои заключенных / фото УНИАН
““Центр здравоохранения” позволит нам отделить персонал медицинских учреждений, который находится в учреждениях исполнения наказаний, от руководства учреждений исполнения наказаний. Это позволит сделать если не невозможным, то хотя бы минимизирует возможность преступлений или злоупотреблений”, — ранее заявлял Денис Чернышов.
Медицинские пробелы тюремной реформы
Еще одна глобальная проблема в системе Государственной уголовно-исполнительной службы Украины — медицина. Кабмин еще 13 сентября 2017 года создал Центр здравоохранения уголовно-исполнительной службы. Предполагалось, что “Центру” будут подчиняться медработники, работающие в системе здравоохранения уголовно-исполнительной службы, которые ранее подчинялись руководству мест несвободы.
““Центр здравоохранения” позволит нам отделить персонал медицинских учреждений, который находится в учреждениях исполнения наказаний, от руководства учреждений исполнения наказаний. Это позволит сделать если не невозможным, то хотя бы минимизирует возможность преступлений или злоупотреблений”, — ранее заявлял Денис Чернышов.
В ведомстве признали, что “сращивание” медперсонала и работников учреждений пенитенциарной службы позволяло, к примеру, скрывать незаконные побои заключенных (вне зависимости от того, кто их совершил — сами зеки или их надзиратели). Собственно, “Центр здравоохранения” создавался, чтобы решить эту проблему.
По словам Сергея Старенького, предполагалось, что врачи и сотрудники медучреждений будут подчиняться Минздраву. То есть, не просто будут независимыми от начальников колоний, но будут оказывать медицинскую помощь осужденным по тем же протоколам, что и всем гражданам Украины.
“А в итоге “Центр” был создан как подразделение уголовно-исполнительной службы и подчиняется Министерству юстиции. Медицинские работники якобы не подчиняются начальнику колонии, но подчиняются министру. Таким образом, остаются персоналом системы. Соответственно, коррупционные моменты и злоупотребления никуда не исчезли, можно дальше не фиксировать побои”, — рассуждает он.
С таким мнением согласен и Олег Цвилый: “Сделали ерунду какую-то. Мы добивались независимости, чтобы тюремная медицина была как на свободе”.
Стало хуже и врачам.
“С них поснимали погоны, а значит и пенсия пострадает”, — добавляет Цвилый.
Действительно, в течение 2018-2019 правозащитники общественной организации “Украина без пыток” зафиксировали нехватку медперсонала в учреждениях пенитенциарной системы. Так, по словам Александра Гатиятуллина, в некоторых местах нет врача, работают только фельдшера. Или наоборот — есть начальник медсанчасти, но… ни одного фельдшера. Как следствие, организовать круглосуточную медпомощь невозможно. Естественно, в таких условиях заключенные не могут получить и консультации узкопрофильных специалистов.
Печально и то, что у многих медчастей и больниц уголовно-исполнительной службы нет лицензий. То есть, по сути, они работают незаконно.
Кроме того, из-за создания новой структуры, в прошлом году были проблемы с медикаментами. “Раньше передавали медикаменты на баланс учреждений, а летом прошлого года медикаменты, оборудование, товары медназначения надо было передавать с баланса учреждений на баланс “Центра здравоохранения”. Перед передачей нужно инвентаризацию сделать, провести другие организационные моменты. Это затянулось до конца года”, — вспоминает Гатиятуллин.
Эксперт “Украинского института по права человека” Дмитрий Жупанов говорит, что в Министерстве юстиции признают проблемы с медициной: “Но они так долго их решают, что просто ужас”.
Жупанов отмечает, что осужденные часто жалуются на медицинскую помощь. К примеру, недавно в Киевском СИЗО правозащитники пообщались с заключенным, которого ранее направляли на операцию в Бучанскую колонию №85. “Но там операцию ему не сделали, потому что на месте не было анестезиолога. Человек без операции уехал назад. То есть, сегодня нет взаимодействия между медучреждениями и учреждениями исполнения наказаний. Нормативно не урегулировано, как должны взаимодействовать “Центр здравоохранения” и администрация учреждения Государственной уголовно-исполнительной службы Украины”, — рассказывает Жупанов.
Условия содержания заключенных разные / фото УНИАН
Условия содержания и права осужденных
Следующая проблема — содержание заключенных в человеческих условиях.
“Главное, чтобы был свет, доступ к воде, соблюдался метраж на одного человека. Чтобы человек был обеспечен койко-местом и постельным бельем, предоставлялось трехразовое горячее питание. Это минимальный стандартный набор”, — рассказывает Александр Гатиятуллин.
По его словам, нельзя утверждать, что условия содержания в учреждениях уголовно-исполнительной службы повсеместно плохие. В последнее время ситуация улучшается. Но улучшения эти зависят от ряда факторов. В том числе, и от отношения к работе начальников мест несвободы, и от контингента заключенных. Даже в одном учреждении, но в разных общежитиях, можно увидеть противоположные картины.
“В одном бараке — ремонт, чисто, лампочки горят. Здесь заключенные следят за собой и помещением. А в другом — “срач”. Потому что некоторые заключенные вели на свободе такой образ жизни, не видели хороших условий, и продолжают так жить в учреждении”, — объясняет Гатиятуллин.
Вместе с тем, Дмитрий Жупанов отмечает, что так называемые образцовые в плане бытовых условий учреждения нередко оказываются гораздо хуже тех, где сырость и плесень на стенах. Например, в показательных харьковских колониях условия (с точки зрения быта) хорошие. Но в плане режима эти учреждения наиболее жесткие, и перегибов со стороны администрации здесь хватает.
“Заключенные говорят, что лучше жить в худших условиях, но с человеческим и справедливым отношением от администрации”, — добавляет Жупанов.
Олег Цвилый также соглашается, что в харьковских колониях не все гладко. Вплоть до того, что заключенные платят сотрудникам за щадящие условия: “Вся тюремная система построена так: если хочешь, чтобы к тебе относились по закону, нужно платить. За положенное свидание, за адекватное отношение…”.
Изменить ситуацию мог бы контроль за работой сотрудников учреждений исполнения наказаний Государственной уголовно-исполнительной службы Украины. Летом прошлого года их персонал даже начал применять портативные видеорегистраторы для контроля поведения осужденных и фиксации нарушений режима содержания. Но только на словах. Поскольку на деле, по словам Олега Цвилого, никакого улучшения не последовало.
“В системе все друг друга покрывают. Никто не обнародует видео, где сотрудники учреждений устраивают заключенным “маски-шоу”… Каждый раз они утверждают, что заключенных не били. Но видео не предоставляют. Почему не подтвердить свои слова?” — рассуждает правозащитник.
В отдельных местах несвободы администрация запугивает заключенных, эксплуатирует, как дешевую рабочую силу / фото УНИАН
Работать любой ценой
Следующая проблема с нарушением прав заключенных — работа. С одной стороны, на сегодня обязаны работать только заключенные-алиментщики, те, кому нужно выплачивать долги. Для остальных работа — это право: хочешь — работай, не хочешь — не работай.
С другой стороны, в отдельных местах несвободы администрация запугивает заключенных, эксплуатирует, как дешевую рабочую силу. Чаще всего, официально оформляют несколько человек, а остальные трудятся почти бесплатно. Правозащитники рассказывают про “черную бухгалтерию”, которая не отображает реальный объем работ в учреждениях. К примеру, в документации указывается, что заключенные работали всего пару часов, а на самом деле работы выполнялись ежедневно восемь часов и дольше.
Кроме того, условия на тюремных предприятиях, в основном, не соответствуют санитарно-гигиеническим требованиям, заключенных не обеспечивают средствами индивидуальной защиты, спецодеждой. Заставляют работать “любой ценой”.
“У меня буквально на днях освободился человек из “показательной” колонии. Подтвердил, что ничего не меняется: официально оформлены по договорам всего несколько осужденных, а остальные — не учтены. То есть, заработную плату закрывают на трех-пятерых осужденных “завхозов”, которые получают по 20 гривен или по пачке сигарет, или носки для других “рабов””, — рассказывает Олег Цвилый.
Бывший глава пенитенциарной службы Украины Сергей Старенький, в свою очередь, отмечает: проблема не такая простая, как кажется. Во-первых, чтобы предприятие приносило прибыль, у него должны быть заказы. Но государство этим не обеспечивает. Во-вторых, тюремные предприятия работают в тех же условиях, что и другие, без каких-либо преференций. А вот ресурсы у них, по сравнению со свободным рынком, ограничены. Простой пример: если на воле предприятию нужен токарь, оно просто нанимает токаря. Предприятия в колонии могут работать только с осужденными, там нет квалифицированной рабочей силы.
“Поэтому, в идеале, им должно помогать государство. Возможно, разрешить не платить какие-то налоги или получать льготы. Но сегодняшнее положение дел всех устраивает, ведь приводит к коррупционному обогащению и банальному распилу”, — рассуждает Старенький.
По его мнению, теневые схемы на тюремных предприятиях, так или иначе, дают возможность заработать всем. Начальство может строить нелегальные схемы. Предпринимателям удобно размещать в местах несвободы свое производство, ведь это дешевле. И даже для части осужденных, которые получают деньги “в конвертах”, как и на воле, это выгодно, поскольку о налогах речь не идет.
Еще в 2015 году Минюст анонсировал создание из предприятий в колониях единый производственный холдинг с хорошим менеджментом. Но… Годы прошли, а воз и ныне там.
Чтобы сделать содержание заключенных в Украине более качественным, еще в 2016 году в стране стартовала реформа системы исполнения наказаний / фото УНИАН
Расформирование колоний
Чтобы сделать содержание заключенных в Украине более качественным, еще в 2016 году в стране стартовала реформа системы исполнения наказаний. Одна из задач реформы — необходимость законсервировать или ликвидировать ряд тюрем, содержание которых экономически нецелесообразно. Как пояснил тогда министр юстиции Павел Петренко, в Украине — 148 тюрем, рассчитанных на 230 тысяч человек, в то время как в местах лишения свободы находятся 70 тысяч. То есть, часть заведений — полупустые.
Если планы по расформированию продолжат воплощаться в жизнь, то к концу текущего года из-за неэффективного использования будут закрыты десять учреждений Государственной уголовно-исполнительной службы Украины. К слову, расформировать и законсервировать планировали и Южную исправительную колонию №51, где произошел массовый бунт заключенных, но сейчас, после произошедшего в ней пожара, она и так не будет работать — всех осужденных уже этапируют в другие колонии в соседние области.
С учетом предыдущих лет, на конец года общее число закрытых учреждений составит две десятка. И это, по подсчетам Минюста, даст 200 миллионов гривен ежегодной экономии.
Однако этот этап реформы эксперты считают примером непродуманной политики оптимизации. К примеру, экс-глава Государственной пенитенциарной службы Украины Сергей Старенький отмечает, что правильнее было бы не уплотнять другие учреждения, а сделать в 51-й нормальный ремонт. Ведь потребность в подобных учреждениях в стране еще сохраняется. В частности, переполнены учреждения, в которых отбывают наказание осужденные на пожизненное. По словам Старенького, такие заключенные нередко подолгу проводят в СИЗО, потому что места в подходящих колониях просто не хватает.
Старенький обращает внимание, что на волне реформы закрывают не только какие-то аварийные и совсем негодные колонии, а и те, которые находятся в хорошем состоянии. К таковым можно отнести Уманскую женскую исправительную колонию № 69, которую планируют закрыть в июле текущего года.
“Хотя в ней условия — лучшие в Украине. А теперь женщин переводят в колонии, где условия содержания и состояние самих колоний гораздо хуже”, — говорит Сергей Старенький.
Он отмечает, что со старта реформы глобально ситуация в уголовно-исполнительной системе не изменилась. А если что-то и менялось, то в худшую сторону. К примеру, условия содержания в СИЗО.
В то же время, по его мнению, средств для воплощения реформаторских идей в жизнь выделяется достаточно: “В 2015 году выделяли три млрд. гривен на систему, в 2019 — более шести млрд. гривен. При том, что количество заключенных и сотрудников учреждений снизилось. Денег достаточно, просто тратятся бездумно”.
Из тех, кто пытается заявлять о нарушении своих прав, делают злостных нарушителей / фото УНИАН
Права человека
Правозащитники в один голос твердят — реформаторам следует обратить внимание на господствующий в местах несвободы принцип “коллективной ответственности”: когда все заключенные несут ответственность за чей-то проступок.
По словам Олега Цвилого, из тех, кто пытается заявлять о нарушении своих прав, делают злостных нарушителей.
“На личном деле администрация ставит пометку “жалобщик”. И это дальше, как клеймо. Человеку придумывают разные административные взыскания по ст.391 “Злостное неповиновение требованиям администрации исправительного учреждения” УК, добавляют срок. Там уголовная ответственность до трех лет. Или переводят в другую колонию”, — объясняет он.
Правозащитник убежден, что с заключенными не должны работать те, кто руководствуется принципом: “осужденный обязан страдать”. “Те, кто говорит: “Вы что, ходите сделать заключенным санаторий?” — мутанты системы. Они не должны в ней работать. Если заключенного весь срок били, каким он выйдет на волю? Задача сотрудников системы — проводить ресоциализацию, перевоспитывать человека”, — отмечает Олег Цвилый.
А вот Александр Гатиятуллин подчеркивает, что важно также создавать адекватные условия для персонала учреждений Государственной уголовно-исполнительной службы. Работая в местах несвободы, фактически, они тоже отбывают наказание вместе с заключенными: “Если в учреждении в той же Одессе сотрудник получает пять тысяч гривен, конечно, он будет заниматься коррупционными схемами, что-то заносить, выносить, на что-то закрывать глаза. К сожалению, такова наша реальность. Впоследствии это и приводит к ситуациям, как в колонии № 51”.
…Украинский осужденный имеет право на горячее питание, медицинскую помощь, защиту трудовых прав и на многое другое. Но государство плевало на это долгие годы. Изменить такое положение вещей должна была реформа пенитенциарки. Пока получается не очень. Однако изменения продолжаются. Дадим им шанс?
Ирина ШЕВЧЕНКО
