Ефим Звягильский: “Моих ребят забрали на подвал. Я звонил Кобзону”
В октябре 2014 года Ефим Звягильский восьмой раз избрался в Верховную Раду. Восемь из восьми – он был депутатом всех созывов, кроме последнего – текущего. Причем для победы в 2014-м ему понадобилось всего 1452 голосов «за» - 45-й донецкий округ сильно «порезали» буквально накануне кампании.
Вскоре после описываемых событий я инициировала это интервью. Идея была – обсудить гонку, текущую политическую ситуацию, поговорить о событиях на Востоке. Звягильский журналистов не очень жаловал, но на разговор со мной согласился. При условии, что "ты напишешь все, как есть, ничего не перекрутишь". Мы встретились в его кабинете на Липской, в здании комитетов ВР, однако с самого начала разговор пошел не по плану. То есть начали, как и задумывалось, с выборов, депутатства, отношений с Президентом Порошенко, но очень скоро Ефим Леонидович стал перескакивать на другие темы – захват Донецка русскими, работу в шахте, лихие 90-е, бегстве в Израиль. По сути, пересказывал мне свою жизнь. Я слушала, не перебивая, но потом мягко возвращала «в рамку». Он послушно «возвращался», но через минуту снова переключался на воспоминания.
Я злилась, понимая, что запланированного материала из этих разрозненных фрагментов точно не получится. С другой стороны, осознавала, что больше никогда и никому он «под запись» этого не скажет; что Звягильский – человек-эпоха, один из первых «угольных генералов» Донбасса, отец-основатель Партии регионов и «донецкого клана» - в политическом его понимании. И что такие его воспоминания – на вес золота.
Через пару дней после интервью, Ефим Леонидович мне позвонил. «Знаешь, - говорит, - давай сейчас не будем текст наш печатать. Что-то слишком много я тебе рассказал». «В смысле не будем?! Нет-нет, мы так не договаривались! А как же: "напиши все. Все-все, не перекручивая»? - взвилась в ответ. «Ну, разве вот ту часть первую, где про выборы и про шахту еще немножко, а остальное давай потом». «Потом это когда? Что вы говорите такое?» - настроена я была воинственно. «Потом, это значит попозже - философски протянул Звягильскийя - Я же не молодой человек, да. Время быстро летит. А запись-то у тебя останется. Вот, потом и напечатаешь».
Посыл был понятен.
Я, конечно, упиралась, ругалась, спорила, но Ефим Леонидович стоял на своем – не требовал, но мягко просил, все время повторяя «я не молод, потом напечатаешь».
В итоге я сдалась – интервью вышло в сильно усеченном виде (приблизительно в половину). Видео – аналогично.
Прошло семь лет. В этом году, готовя цикл «Уроки Независимости» - к тридцатилетию страны, мы в редакции говорили о том, что хорошо бы записать, в ряде прочих, интервью Звягильского.
Не со знаком минус. Не со знаком плюс. Просто как с ярким свидетелем эпохи, порождением которой был. Противоречивый, очень неоднозначный.
С одной стороны, его «Засядько» считалась чуть ли не наиболее передовой шахтой края - там платили самые высокие зарплаты, предоставляли то, что сейчас называется «соцпакетом». С другой, именно на Засядько чаще всего случались аварии с большим количеством человеческих жертв – по этим черным показателям они тоже лидировали.
С одной стороны, на Засядько рабочие реально обеспечивались собственным жильем, причем довольно оперативно – Звягильский лично занимался вопросами строительства. Одна из улиц Донецка еще при жизни была названа его именем (район поселка «Ефимовка» - тоже одноименный). С другой, это не уберегло его от необходимости спасаться из родного города бегством в 2014-м.
С одной стороны, он был близким соратником Виктора Януковича, одним из главных архитекторов бело-голубой идеологии, заложившей благодатную почву для российской агрессии. От которой сам же и пострадал. Для боевиков, как выяснилось, авторитетов не существовало. Когда летом 2014-го помощников Ефима Леонидовича забрали «на подвал», он – чтобы их вызволить – вынужден был просить о вмешательстве Йосифа Кобзона (они дружили). Потом – покидать Донецк на рассвете, окружными путями, минуя блокпосты.
В 2014-м он еще надеялся на «благоразумие Путина», но очень скоро начал помогать украинским воинам, сражающимся против агрессора – покупал раненым дорогостоящие протезы.
Да, все это умещалось в одном человеке.
Итак, весной я вспомнила о старой «заготовке». Думала, позвоню Ефиму Леонидовичу, предложу доработать текст на имеющейся базе – если уж уходить в воспоминания, то нашему интервью явно не хватало вопросов про проблемы с безопасностью на Засядько, про массовые шахтерские забастовки начала 90-х, коррупционные скандалы в статусе и.о. Премьер-министра, убийствах Брагина и Щербаня и т.д.
Но он уже начал болеть, время шло, встреча все не складывалась.
Уже и не сложится.
В субботу, на 88-м году жизни, Звягильский скончался от последствий ковида. Сегодня состоится прощание в Клубе Кабмина, после – похороны на Байковом.
Я вспомнила его «потом напечатаешь». Буквально в ушах сейчас звучит. Это самое «потом» настало. Выполняю договоренность, Ефим Леонидович. Ниже я привожу текст, а также фрагменты видео, без правок и сокращений – так, как было записано в ноябре 2014-го года.
О дружбе с Брагиным, первом капитале Ахметова, ультиматуме Стрелкова для Лукьянченко, «партнерстве» с Александром Януковичем.
Читайте. Это - история. Какой она есть.
Выборы и округ в 2014-м
В восьмой созыв вы избрались с 1452 голосами «за», что составило на вашем округе – где было всего четыре участка – свыше 70 процентов.
Я просил не проводить выборы в Донецке. В округах с 41-го по 45-й.
И встречались ради этого с президентом, насколько я знаю.
Да. Я говорил: не надо сейчас выборы, только людей волновать, вот мир наступит, тогда спокойно довыберем депутатов по этим участкам.
Но законодательство не предусматривает автоматических довыборов. Такое решение может принять только ВР – в качестве исключения.
Вот и приняла бы! Я же о чем и говорил. Но меня не послушали. Говорят: по закону, мы обязаны проводить выборы. Ну, так, значит так, значит будут выборы. И когда я понял, что в части моего 45-го округа они тоже пройдут – выдвинулся.
Я там на этом округе пахал-пахал, асфальтировал его, все вопросы решал, людям помогал, с какой, спрашивается, стати мне его уступать не пойми кому? Чтобы он угробил все, что я сделал? Ну, уж нет, это не по мне!
Так выдвинулся. И когда говорят сегодня, что он такой-сякой, то мне это очень неприятно, конечно, потому что я для своего округа действительно много сделал. А есть такие округа – мы же анализировали – где по четыре-пять тысяч голосов и все, человек – депутат, а он для этого округа и пальцем о палец не ударил.
Откуда же такие разговоры обо мне? Ответ простой: зависть. Есть такое у некоторых, к сожалению. Он, может, тоже депутатом хочет быть, язык у него хорошо подвешен, а сам и дерева за жизнь не посадил.
Как вы встречались с президентом (Петром Порошенко, - С.К.)?
Я не могу сказать, что я к нему близок, вхож. Но все годы, что в Верховном совете работали, очень уважительно друг к другу относились, да. Я вообще всех президентов поддерживал. Ну, кроме Кучмы, конечно.
…Когда я был у Президента в этот раз, я же не один ходил, мы как депутаты были: я, мэр Донецка Лукьянченко, Таня Бахтеева, Валентин Ландик. У нас было много вопросов к нему. Первый и главный – триста тысяч пенсионеров Донецка сегодня не получают деньги. Вместе с тем, нынешнее правительство, Яценюк, используют деньги, заработанные городом Донецком. Где же тут справедливость?! Мы и у Яценюка были с этим вопросом, и у министра финансов, и у Гонтаревой, но пока безрезультатно.
Как вас ЦИК зарегистрировал вообще? Вы же сами признавали, что у вас двойное гражданство, израильское.
Глупости какие! Никогда такого не было! Да, я прожил в Израиле два года и четыре месяца. На этот период мне дали карточки специальную – вроде вида на жительство. Но вид на жительство и гражданство это не одно и тоже. И как только стало понятно, что я возвращаюсь, в тот же день я эту карточку сдал.
Если честно сказать, я в Израиле не жил – мучился. Скучал очень по Донецку, по шахте. Тяжело это было.
(в декабре 1996-го в «Зеркале недели» вышло интервью Юлии Мостовой с Ефимом Звягильским, который тогда уже несколько лет находился в Израиле – в Украине его обвиняли в коррупции, хищении в особо крупных и т.д. Примечательно, что материал был опубликован под заголовком «Умирать я буду дома, в Донецке. Как бы мне не старались помешать».
Так вот, в этом интервью Звягильский рассказывает, как подавал в Израиле на политическое убежище. Дальше – цитата: «Я обратился в Министерство иностранных дел Израиля с заявлением-просьбой политического убежища. Заявление у меня приняли. После этого меня пригласили, выдали удостоверение личности и объяснили, что в Израиле нет такой терминологии. Если я по национальности еврей, то по израильским законам имею право получить гражданство в этой стране, а при желании могу вернуться в Украину. Таким образом я получил гражданство 23 марта 1995 года. Впоследствии я еще раз убедился в правоте принятого решения, когда бывший генеральный прокурор Дацюк, выступая в прессе, заявил, что еще исполняя обязанности премьер-министра я имел гражданство Израиля. Это ложь. Я могу показать вам документы, чтобы вы лично убедились, каким числом они датированы»).
Встреча с Ахметовым в Женеве. Три друга. Алик Грек и первый капитал Ахметова
(в период гонений на Звягильского, его дочь Стелла и ее муж Владимир Вечерко проживал и в Женеве, - С.К.).
...Я прилетел в Женеву, на встречу с Вечерко. И вот едем мы с ним в машине. А тут по улице, смотрю, Ринат Леонидович идет. «Володя, - говорю, - останови! Вон, Ринат идет». Ну, машину он где-то припарковал, и мы пошли все вместе в гостиницу «Президент» - Ринат там жил. Сидели долго, разговаривали. Я ему все рассказывал, пытался объяснить, доказать, что я не виноват в том, в чем меня обвиняют.
Была потребность выговориться?
Да. И чтоб он меня услышал. Я же ничего подлого не сделал, нигде ни у кого ничего не украл. За что же так со мной? Мы долго говорили. И я попросил его помочь мне вернуться на родину. Ничего важнее этого для меня тогда не было.
Он помог?
Конечно. Там потом комплекс факторов сыграл, но Ринат он такой – всегда помогает, чем может.
А с Аликом покойным мы в близких отношениях были, хороших. Я ему когда-то помог тоже по бизнесу.
Ситуация какая: когда я стал мэром Донецка, в городе была проблема с хлебом. Люди стояли в длиннющих очередях. Почему очереди, почему хлеба нет, начинаю разбираться. В общем получается, что главная причина – пустая казна. Где денег взять? Вариант один: заработать. Приезжаю в «Проминвестбанк» - а я с ним в очень хороших отношениях был, очень (в то время руководителем банка был его основатель Владимир Матвиенко, - С.К.). Говорю: дай городу взаймы 10 миллиардов по ставке десять, помоги. Он соглашается, дает. Я тут же, у него в банке, их оставляю по ставке 20. Разница – в казну. Деньги нереальные получаются. Но это еще не все. Думаю: где бы еще поднажать, денег для города раздобыть. У меня же полмира в друзьях. Полмира. И вот мы вместе с американцами создаем Первый украинский международный банк (ПУМБ, - С.К.).
Три друга нас было: Булянда, Толик Бандура и я, Ефим. Я один остался.
(Александр Булянда, «Азовсталь», красный директор, был депутатом Верховного Совета УССР, скончался в 2006-м. Анатолий Бандура, Азовское морское пароходство, также был депутатом первого созыва, убит в Киеве в 2005-м году, преступление до сих пор не раскрыто, - С.К.).
Как депутатами избрались – жили мы с ними в гостинице Киев. Приходим после сессии, а помощник мой, Гришка, еще глуховат был немного, уже и стол приготовит. Сковородка такая огромная была, вот он картошки нам нажарит, колбаски нарежет, по чарке поставит. Мы, сядем, все вместе, посидим. Гришке-то сейчас, оказывается, уже тоже за восемьдесят.
Так-то. Да, я про банк. Так вот мы втроем придумали создать банк. Где? В Донецке. А где, спрашивается, в Донецке. Я, говорю, дам помещение. Так мы создали банк, который у Рината Леонидовича сейчас. Нашли Юшко (Игорь Юшко, - С.К.), он был мастером доменного цеха, забрали его к себе. В общем, сделали мы банк.
Ну, мне же для города нужно зарабатывать. И вот я звоню одному своему другу-еврею в Лондон. Говорю, Саша, где бы заработать, подскажи, мне не для себя – для города надо, с хлебом у нас проблемы.
Саша говорит: "Ефимыч, если есть деньги – никаких проблем. Есть ходовой товар – листовой алюминий. В лет идет. И не с рук брать, а в России, на заводе". Ну, давай, говорю, договаривайся. Шахта хорошо работает, я беру деньги под залог, отдаю за этот алюминий, привожу его, продаю и получаю колоссальный навар. Шахте сразу все вернули и в казну огромные деньжищи пошли. 140 миллионов в тот раз, кажется, заработали.
История эта в городе известна стала. И вот звонит мне Алик. Встретиться, говорит, надо. Давай, я ж не против. Меня машина забирает, привозит к нему домой. Захожу. Стол накрыт. Сидит Алик. «Так и так, говорит, ты, кажется, нашел хорошую схему. Поделись, расскажи, мы тоже бизнес будем делать». Ну, что мне скрывать – я все рассказал, как было. «А мы можем так же заработать?» - спрашивает. «Дай мне сутки, - говорю, - узнаю». Связался с Сашей своим в Лондоне, он повторяет: «Никаких проблем, были бы деньги». Ну, я передал это Алику, и они решили попробовать.
Проходит, значит, какое-то время, мне приносят 800 тысяч долларов. Вроде как доля моя. Ну, я человек прямолинейный – послал в довольно грубой форме. Потому что не мои эти деньги, я ж ничего вообще не делал. Меня спросили, что да как, я рассказал, а делать ничего не делал. Словом, отправил я их. Ну, тогда они все деньги между собой и поделили. Насколько я знаю, это был первый раз, когда, в том числе, Ринат заработал очень крупную сумму сразу.
Шахта. Начало пути
1955-й год. Я пришел я на шахту – на работу поступать. А начальник шахты, Николаев была его фамилия, царство ему небесное, не берет меня и все. Я ему говорю: «Один еврей к вам в шахту работать идет, и того не берете!» (смеется, - С.К.).
А он никак не хотел брать. Потом на него нажали немного, ну так он когда мое заявление подписывал – с такой силой на бумагу надавил, что даже порвал ее от злости.
Так я начал свой трудовой путь.
***
Это было восьмого ноября, на следующий день после праздничной демонстрации. А у нас традиция такая была на шахте Куйбышевская, мы, мало того, что досрочно план выполняли, так еще и елку на ноябрьскую демонстрацию выносили. Ну, и Дед Мороз, Снегурочка – все, как полагается. Тоже досрочно.
Да, значит, идем мы колонной, и кто-то на трибуне – из вышестоящих – спрашивает у городского начальства, указывая на меня, а, что, мол, он еще до сих пор на Куйбышевской? Ну, и на следующий день вызывает меня к себе первый секретарь горкома партии, Миронов покойный. И говорит: «Ефим, надо на Засядько идти».
А что такое тогда была шахта Засядько? Четыре года как план не выполняла, аварийная, все дела. «Василий Петрович, - спрашиваю, - а там хоть уголь есть, на этой шахте?».
В общем, долго мы с ним беседовали. На два часа он меня пригласил, а к восьми вечера уже был назначен. Назначала коллегия. Это ж целая процедура: с обкома партии на коллегию представление нужно внести, коллегию собрать надо, потом она обсуждает.
Словом, к вечеру я был назначен. Возвращаюсь на свою шахту, а там человек 150 народу меня ждет. Мы, - говорят, - с тобой пойдем на Засядько». Как так: просто взять и перейти, а штат, а штатное расписание? Но они так и решили и ушли со мной на Засядько. Мне по этому поводу вышестоящие органы вменение потом сделали.
Жилье для шахтеров
В какое-то из воскресений мы с моим замом пошли посмотреть на шахтерские поселки. Вот, один из них, сейчас в народе Ефимовка называется. Там и улица Звягильского есть.
Да, а тогда приходим, осмотрелись вокруг – пустота, чернота, инфраструктуры вообще никакой. И говорю: знаешь, глаза боятся, а руки делают, надо браться за работу, кто все это наладит, если не мы с тобой. Я ж еще на Куйбышевке жилье шахтерам начал строить. Сперва попробовал двухэтажные дома, потом – пятиэтажные, потом уже девяти. И все это получалось, министр приезжал – ордера вручал, а я скромно так в сторонке стоял.
Очереди квартирные большие были, людей надо было расселять, и решено было, что шахтеры сами себе должны жилье строить. Так и повелось.
С жильем более ли менее решили, так начали телефонизацией заниматься. Потом еще что-то. И вот так ты это делаешь, а работы – как снежный ком – все больше и больше прибавляется. И так оно уже получается, что это становится твоей обязанностью, что не можешь уже это бросить. Вот поэтому меня люди седьмой созыв подряд и избирают. Мне не нужно перед ними речи произносить – по делам знают.
***
Я долго живу, и что мне дала моя долгая жизнь, так это уважение и любовь к людям. Это – самое главное. Все свои годы я очень много делал для людей.
Раньше как бывало: если кто на поселке – бригадир там или мастер, словом, уважаемый человек - зарежет какую скотину, все за столом собирались. И я, директор шахты, тоже мог прийти, сесть вместе с ними, съесть кусок кровянки, стакан водки выпить. И это – жизнь, понимаешь. А в Верховный Совет я и не собирался вовсе. Когда все только началось…
…У меня есть приемная, несколько приемных, там сидят помощники – принимают людей, отвечают на звонки и т.д. Каждая проблема фиксируется в специальном журнале – всему должен быть учет. Когда я сам прием веду, обязательно на приеме еще главврач нашей больницы, начальник ЖЭКа, милиции, прокурор – ну, все, чтобы оперативно вопросы решались.
И если обращается 100 процентов людей, то просьба 90 из них будет удовлетворена. Все, что можно, будет сделано. Такой у меня итог в жизни.
Я много что могу вспоминать. И я так скажу: это большое счастье – получать в жизни удовольствие от того, что ты сделал что-то полезное.
Купировать конфликт на Донбассе. "Я преклоняюсь перед Коломойским"
Когда это все только случилось – когда ОГА только захватили – это все можно было прекратить за один вечер.
Мы собрались втроем: мэр города, я и еще один человек (совершенно несложно догадаться, о ком идет речь, - С.К.). Тогда как раз Аваков незадолго до этого подписал указ о расформировании «Беркута». Так, говорю, где этот «Беркут», сюда их всех – зарплата, квартиры, довольствие, что угодно, пусть только избавят нас от этой нечисти. Бабки – не вопрос. Все, кто там живет, весь бизнес – все бы скинулись, и живые, и мертвые. Нам срочно нужен был свой…
Батальйон?
Ну, да, что-то вроде того. Хотя бы только временно. Чтобы пришли несколько тысяч специально подготовленных людей и вымели бы их из администрации, никаких бы проблем не было.
Но к моему мнению тогда не прислушались.
В этом смысле я преклоняюсь перед Коломойским.
За то, что он создал свою частную армию?
Да, за его мозги, решительность. Какой он человек и как бизнес раньше вел, порядочно-непорядочно ли, этого я не знаю, но факт в то, что он тогда быстро сориентировался, правильно оценил обстановку и принял правильное решение.
Мир на Донбассе. "Надеюсь на здравый ум Путина"
Неужели вы верите, что скоро мир наступит?
Не жить с надеждами на лучшее, тогда и жить-то какая цель.
На что же вы, с точки зрения урегулирования конфликта, возлагаете надежду?
На здравый ум Путина. И на международную поддержку. Санкции хорошо работают, и если он двинется дальше…
А он, полагаете, двинется?
Думаю, да.
На Киев?
Ну, зачем сразу Киев. Мариуполь, Херсон, Харьков, Запорожье. Возможно – Одесса. Вот так.
Последние дни в Донецке: «Моих ребят забрали на подвал. Я звонил Кобзону»
Долгое время я находился в Донецке. Несмотря ни на что. Единственное: машину взял старую, а все нормальные машины попрятал, да в Киев перегнал – их же там у нас просто отбирали.
В какой-то день Стрелков вызвал Лукьянченко. Говорит ему: "Ты должен перейти на сторону ДНР". Ну, Лукьянченко это, понятно, не устраивает, он дипломатично так: "Дайте, мол, подумать, сутки хотя бы, я так сразу не готов". "Хорошо, сутки даю, - кивает Стрелков, - а если не согласишься, я тебя, по законам военного времени, просто расстреляю".
Лукьянченко ко мне – "что делать?". "Ноги уносить, - говорю, - с ними шутки плохи, собирайся и уходи". Самому тоже, думаю, надо уходить. Слишком близко подступили.
По правде, так я это предчувствовал, внутренне был готов. Семья вся давно выехала, я один остался. Почти все время на шахте, в кабинете у себя проводил. Попросил ребят-помощников поехать домой, собрать вещи – дал им ключи. План был такой: они берут, прежде всего, документы – все эти дипломы, свидетельства, награды, потом одежду какую-то, грузят все в две машины и двигаются в Киев, а я уже отдельно еду в Днепр, оттуда на Киев самолетом.
Их трое было, они собрали вещи, сложились и поехали. На блок-посту на окраине города их и задержали. Забрали ключи, мобильные, документы, всё. Машины конфисковали. Их самих – повезли в "СБУ".
Один из моих ребят, каким-то чудом, успел передать информацию. Так я узнал, что их везут на подвал.
Стресс был сильнейший у меня в тот день. Три года не курил – опять за сигарету взялся. Связывался с Москвой, через Москву их освобождал.
Насколько я знаю, вы говорили с Кобзоном?
Да, в том числе с Кобзоном. Еще есть человек, еврей в Москве, очень серьезный – у Лужкова за все строительство отвечал, Леонид зовут. Ну, ты его не знаешь.
Так вот.
К семи часам вечера моих ребят выпустили. Наручники сняли – выпустили. Мы встретились все вместе. Ясно, что оставаться в Донецке больше нельзя. Переночевали в одном месте и на рассвете выехали на Киев. Одна из машин еще с киевскими номерами была, та еще проблема. Окружными дорогами двигались, но добрались.
А сейчас, когда на округ надо было ездить, я на поезде. Хороший поезд, новый такой. Я давно поездами не ездил, а тут мне понравилось. В Константиновке меня встретили, мы абсолютно спокойно прошли все блок-посты – только паспорт свой украинский я показывал и все, больше никаких удостоверений.
О боевиках: "Весь силовой блок – приезжие. Весь"
Несколько раз за это время «Засядько» останавливалась, обесточенная. В то время как под землей находились люди.
Да, было несколько раз такое. Электричество выключалось и все.
Я к чему веду: неужели никак нельзя – с вашим-то авторитетом – попытаться договориться с так называемыми «ополченцами», во всяком случае в первые месяцы конфликта, чтобы шахту не трогали, чтобы вокруг была бы некая буферная зона? Еще раз: хотя бы в первые месяцы.
Нет, нельзя было. Ничего нельзя было сделать.
Пытались хотя бы?
Конечно.
Рассказывали, в начале противостояния – когда «Оплот» еще позиционировался как охранная структура – вы с ними контактировали на предмет частной охраны.
Я не знал их и с ним не контактировал. Слышал, что есть такой Захарченко, а кто он, что он – откуда мне знать.
То есть он вам охрану не обеспечивал?
Я же сказал, что нет.
Кто сейчас составляет ядро у боевиков?
Весь силовой блок – приезжие. Весь.
Эпоха Виктора Януковича. "С такими генами, нельзя было выбирать человека Президентом"
Возвращаясь во времена не столь недавние. Виктор Янукович…
Больной он человек.
В смысле?
Имел все. И так бездарно все потерял. Алчность, алчность его сгубила. С такими генами, нельзя было выбирать человека Президентом.
Неужели? Вы же его активно поддерживали. А теперь – гены. Тогда, что ли, о генах не знали?
Ну, не все я знал. И в целом…
Что в целом? Вы ему говорили в глаза о его алчности?
Я - из тех, кто мог себе позволить говорить вслух что угодно.
…Было заседание фракции в Администрации Президента, как сейчас помню, да, я вышел и говорю: а что это за «смотрящие» у нас появились, как вообще это может быть? Какие смотрящие в металлургии, угольной промышленности, откуда это вообще? Где, кстати, Кабинет министров, кто за это отвечает? «Вот», - говорит Янукович, - и указывает на первый ряд. Какой-то паренек поднимается. Министр, оказывается. Но какой же он министр. Если я его не знаю?
Да, было такое. То есть я имел наглость говорить. Имел наглость на дне рождении Януковича, сидя за столом, говоря тост, обратиться потом: сколько можно грабить угольную промышленность.
Вы за столом такое Януковичу сказали?
Да, сказал. Еще Азаров присутствовал. Говорю: так нельзя, вы ввозите 12-13 тысяч тонн угля при том, что свой уголь в земле лежит, не правильнее ли на его добыче сосредоточиться? Мы уже угробим своего товаропроизводителя.
И что Янукович?
Коля, ты разберись, Коля (адресовано Азарову, - С.К.)
…Вот, была история. Надоело слушать про то, что мы у русских газ потребляем – своих месторождений достаточно, надо ими заниматься только. И вот я решил заняться. Внимательно изучил вопрос, оценил свои возможности, все потенциальные затраты и т.д. Месторождения для разработки определили в Луганской и Харьковской областях – девять месторождений всего. Но понятно же, что без поддержки сверху, такой масштаб не осилить. Даже не так: поддержки нам никакой не надо было, сами бы справились, лишь бы не мешали.
И вот я напросился на прием к Президенту. Он назначил время. Я подготовился, пришел, начал рассказывать что к чему – иллюстрации, таблицы, все как полагается. Рассказал и о специальном оборудовании, которое мы уже закупили. Одни «мозги» для горизонтального бурения почвы чего стоят, таких в мире-то всего несколько единиц. Он смотрит недоуменно: «Я денег не прошу, - говорю, - Виктор Федорович, просто излагаю, что задумал, чтоб, так сказать, благословили. Чтобы работать спокойно, а не ходить на полусогнутых. Если все пойдет хорошо, через несколько лет у Украины будет свой природный газ». А он мне: «Ты пришел, чтобы я дал тебе компаньона?». Я, честно говоря, не понял к чему это он, давай снова о своем рассказывать, а он опять: «Компаньон нужен»? Тут до меня дошло наконец, если честно, я не ожидал. «Саша с тобой переговорит на эту тему», - он мне говорит. Хорошо, Саша, так Саша. Ладно, жду. Время идет, я Саше не звоню, он мне – тоже. Проходит восемь месяцев. Президент приезжает в Донецк, а я на встречи с Президентом в городе всегда езжу, всегда, да. Ну, я Виктору Федоровичу напомнил, и вот только после этого Саша со мной связался.
Потом приехали ко мне на шахту от него двое ребят каких-то – я им все рассказал о проекте подробно. Они сказали, что передадут информацию.
По факту, я получаю «добро» на работу и берусь за оформление девяти месторождений. Сразу после оформления, то ли четыре месторождения, то ли пять – сейчас точно не помню - забирают себе люди Саши. Правда, надо отдать должное: копейка в копейку за все рассчитываются. Но, тем не менее, лицензии-то я получал.
Вам еще повезло. Многие из тех, кому довелось вести крупный бизнес во времена Виктора Януковича, вспоминают фразу Александра Викторовича. Эдуард Прутник, например. Конкретно: «У нас нет бизнеса 50/50. Есть бизнес 80 на 20, хочешь – бери менеджируй, управляй, 20% - твои».
Еще раз: со мной – копейка в копейку рассчитались.
Пытался ли Янукович выйти на вас сейчас, уже после бегства?
Нет.
А если бы позвонил, что бы вы ему сказали?
Послал бы. Очень далеко.
