Погоня за призраком. Си Цзиньпин использует big data, чтобы построить китайский социализм

Деловая столица, 22 августа 2017. Опубликовано 08:30 23 августа 2017 года XIX съезд Компартии Китая станет самым неординарным и непредсказуемым съездом КПК за последние 40 лет.

40 лет назад, 12-18 августа 1977 г., в Пекине прошел XI съезд КПК, ставший, по сути, поворотным, в истории Китая.

Путь, которого нет

Съезд осудил деятельность “группы четырех” во главе с Цзян Цин и объявил об окончании Культурной революции. Хотя осуждения периода правления Мао Цзэдуна и Культурной революции не последовало, а “Знамя Мао Цзэдуна” было объявлено “великим знаменем КПК”, на съезде произошло малозаметное тогда, но принципиально значимое событие: мало кому известный за пределами Китая Дэн Сяопин был избран одним из трех заместителей Хуа Гофэна, ставшего Председателем Политбюро. Пять лет спустя, на XII съезде КПК, Дэн Сяопин выступит с программной речью, обозначив принципиально новый подход к развитию страны.

Заявив о необходимости очищения от пороков, проявившихся в годы правления Мао Цзэдуна, Дэн Сяопин одновременно раскритиковал и предложения о реформировании страны по западному образцу. Он предложил некий промежуточный путь, теоретическую основу для которого только предстояло разработать: “социализм с китайской спецификой”, сочетающий догматику Ленина и Мао с рыночным прагматизмом. Этот странный гибрид должен был также учитывать национальную и культурную специфику Китая и его стартовые возможности — экономические, культурные и социальные, не слишком на тот момент благоприятные.

40-летняя модернизация по плану Дэн Сяопина поставила Китай в один ряд с США и ЕС в тройке ведущих мировых экономик. Вместе с тем год от года Китай все ощутимее упирался в потолок развития, диктуемый внутренними противоречиями концепции Дэн Сяопина, оказавшимися непреодолимыми. Никакой хоть сколько-нибудь цельной теории китайского социализма нет и поныне, сорок лет спустя. Очевидно, что ее и не может быть. План Дэна был лишь компромиссом между желанием китайской партноменклатуры сохранить абсолютную власть, с одной стороны, и жестокой экономической реальностью — с другой. Жизнь показала, что никакого “третьего пути” нет — есть лишь отложенный, но все-таки неизбежный выбор между догматикой Ленина и Мао и общемировым трендом экономического развития.

За прошедшие 40 лет пространство компромисса между двумя взаимоисключающими подходами, заложенными в концепцию Дэна, оказалось исчерпано. И хотя XIX съезд КПК, намеченный на осень 2017 г. пройдет в неузнаваемо преобразившейся стране, оборотной стороной успехов стало множество проблем. Китай подошел к опасной черте, за которой его ждут экономический спад и социальная дестабилизация. И поскольку китайское руководство и сегодня не готово сделать выбор, отсроченный Дэн Сяопином, то Генеральному секретарю ЦК КПК и Председателю КНР Си Цзиньпину предстоит найти новые способы его отсрочить.

Проблемы и риски современного Китая

В 2012 г., незадолго до XVIII съезда КПК, избравшего Си Цзиньпина Генеральным секретарем ЦК КПК, в журнале “Сюэси шибао” — органе Центральной партшколы ЦК КПК, которая не только готовит функционеров высшего ранга, но является мозговым центром КПК, — появилась статья зам. главного редактора Дэн Юйвэня “Политическое наследство Ху — Вэня” (речь шла о Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао, руководивших КНР в период 2002-2013 гг. — прим. авт.). Статья была растиражирована влиятельными китайскими изданиями. Главой ЦП ЦК КПК в то время являлся Си Цзиньпин.

Автор дипломатично начал с перечисления успехов 10-летнего правления тандема Ху — Вэнь. В их числе он назвал выход Китая на второе место в мире по объему экономики (между ЕС и США); рост среднедушевого дохода более чем в 5,5 раза; снижение числа бедняков, живущих менее чем на $1 в день, до 120 млн человек; первые шаги к открытости политической системы и созданию прозрачного правительства; прочное инкорпорирование Китая в мировую экономику, исключившее возврат к закрытости и рост его значимости в международных делах; высокий темп урбанизации. Отдав должное успехам, Дэн Юйвэн перешел к тому , что тандем Ху — Вэнь сделать не смог.

В этот список попали упорядочение экономической структуры в масштабе страны; недостаточный рост внутреннего потребления; переход от экономики, основанной на инвестициях, экспорте и неограниченном потреблении ресурсов к инновационной модели, нацеленной — опять-таки в первую очередь — на внутренний рынок. Не удалось “эффективно готовить и воспитывать” широкий средний класс. Сохранение жесткого института прописки законсервировало разрыв между городом и деревней. Устаревшая демографическая политика привела к быстрому старению населения и сокращению демографических преимуществ Китая. Излишнее администрирование образования и науки убило стремление специалистов к инновациям и блокировало переход к оценке их труда по степени эффективности. Загрязнение окружающей среды стало повсеместным и критически высоким. Не была создана система стабильных поставок энергоресурсов в масштабе страны.

Но экономические и инфраструктурные проблемы кажутся мелочью перед социальными трудностями. По мнению Дэн Юйвэна, система общественной морали потерпела крах, старая идеология обанкротилась, а новая система ценностей не была не создана. Отсутствие ясной стратегии и глубокого понимания мировых процессов ведут к пассивности во внешней политике. Темпы демократизации не оправдывают надежд граждан.

Но и этот впечатляющий перечень далеко не полон, причем реальное положение дел мало изменилось за пять лет, прошедших после выхода статьи. Массовая коррупция в сочетании с деидеологизацией большинства функционеров КПК, из мировоззрения которых исчезло понятие социализма, уничтожает позитивный имидж китайской компартии. Межклановая борьба за власть получила прочный приоритет перед работой в интересах государства в целом. Разложившаяся КПК утратила позиции идеологического лидера, превратившись в группу населения, наделенную особыми правами, принадлежность к которой дает шанс получить доступ к власти и к связанным с властью привилегиям.

И если к ограничениям политических прав значительная часть населения Китая относится более или менее равнодушно, то экономические преимущества, даваемые членством в партии в сочетании с коррупцией в партийных рядах, вызывают все большее раздражение широких масс. Недовольство достигло критической черты, а китайское население вовсе не безропотно, подобно российскому. Как показывает практика, оно не только способно на массовые протесты, но в ходе таких протестов быстро самоорганизуется. А самоорганизация граждан помимо КПК и вне ее контроля является самым страшным кошмаром китайских руководителей. Причем если раньше КПК могла приводить в качестве аргументов, обосновывающих ее право на власть, известный аскетизм партийного руководства и его идейную убежденность, то сейчас ее легитимность буквально повисает в воздухе. В отсутствии внятной теории “китайского социализма” ей нечем обосновать свою особую роль — а теории нет и не предвидится. Необходимо срочно, в пожарном порядке, изобретать нечто, способное за такую теорию сойти.

Впрочем, даже если КПК решит широко поделиться властью с остальной частью общества, это не решит проблему массовой коррупции среди государственных чиновников. Тысячелетняя традиция выделения их в особую социальную касту породила терпимость к коррупции со стороны большинства населения, а то, что в Китае именуют “гуаньси”, что можно перевести как “связи”, “кумовство”, “круговая порука”, “блат”, — словом, система оказания неформальных взаимных услуг, — не несет в общественном сознании ни малейшей негативной окраски, а напротив, является важнейшим инструментом социализации во всех без исключения слоях китайского общества и прежде всего в бизнесе.

Ситуацию усугубляет и массовое недовольство граждан своим экономическим положением. Разрыв в доходах между новой партийной буржуазией и основной массой населения растет неприлично быстро. Да, уровень жизни большинства китайцев тоже существенно вырос. Но рост этот во всех случаях был обусловлен значительными личными усилиями. Никто ничего не получил даром, а достигнутый уровень благополучия оказался ниже ожиданий большинства граждан. Революции же, как известно, случаются не тогда, когда все идет из рук вон плохо, а когда жизнь становится лучше, но хочется, чтобы улучшения ускорились.

Прямые репрессии, даже в том случае, если они окажутся успешными и собьют протестную волну, не приведут к выходу из ситуации. В руководстве КПК осознают, что самым страшным для Китая стало бы скатывание к политической культуре СССР и современной России. Такая опасность реальна: современное китайское общество уже сегодня балансирует на грани отрыва моральных барьеров от повседневной жизни и перехода в необратимое состояние, когда большинство людей знают, чем отличается добро от зла, но не видят проблемы в поддержке любого зла, когда это им выгодно. Такое общество принципиально не реформируемо, как не реформируем ад. Перспектива оказаться во главе ада, не способного к развитию, а могущего лишь бесконечно стагнировать, руководство КПК совершенно не прельщает.

Иными словами, перед КПК в 2012 г. встала задача “трех стульев”, столь же неподъемная, как известная задача трех тел: сохранить свое господствующее положение, найти консенсус с большинством населения и обеспечить дальнейшее развитие экономики, исчерпавшей возможности валового роста.

Любопытной литературной аллюзией на проблемы китайского общества стала трилогия Ли Цысиня “В память о прошлом Земли”, первая часть которой так и называется “Задача трех тел”. Ее вдумчивое прочтение можно рекомендовать каждому, кто хочет понять, чем живет современный Китай.

Амбициозный карьерист

Хотя формально лидер “пятого поколения китайских руководителей” (первое поколение связано с Мао Цзэдуном, второе — с Дэн Сяопином, третье — с Цзян Цзэминем, четвертое — с Ху Цзиньтао) и относится к категории “принцев” — детей и внуков высших функционеров КПК, его карьера характерна скорее для “комсомольца”, пробившегося наверх самостоятельно. По этой причине Си Цзиньпин — отличная компромиссная фигура, в достаточной мере приемлемая для обоих соперничающих кланов. Третий влиятельнейший клан КПК — “шанхайцы”, в настоящее время существенно ослаблен серией коррупционных дел, ударивших по его видным представителям. Впрочем, и среди “шанхайцев” есть группа поддержки Си Цзиньпина.

Вообще-то, клановое деление КПК — тема отдельная и сложная. В условиях однопартийной системы, управляющей огромной и весьма неоднородной страной, возникновение партийных кланов было неизбежным. Кланов много. Они формируются по признаку родства, “древности рода” — то есть наличия предков, входивших в “первое поколение” лидеров КПК, по ведомственной принадлежности, географическому признаку и ряду других факторов. Зачастую кланы пересекаются, и один и тот же человек принадлежит сразу к нескольким группировкам. Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что по ряду причин Си Цзиньпин более или менее приемлем для всех влиятельных кланов КПК, как минимум не вызывая отторжения ни у одного из них. Такая позиция уникальна и, безусловно, дает большие преимущества.

Си Цзиньпину 64 года. Его отец, Си Чжунсюнь (1913-2000) в 30-50-е годы был ближайшим соратником Мао Цзэдуна, но в ходе Культурной революции попал в опалу и был заключен в тюрьму. Си Цзиньпина отправили на “трудовое перевоспитание” в деревню в провинцию Шаньси — одну из беднейших в Китае. В течение почти семи лет он выживал в совершенно нечеловеческих условиях. В дальнейшем этот этап биографии обеспечил ему имидж человека, не понаслышке знающего жизнь простого народа.

В начале 1974 г. Си Цзиньпину было позволено вернуться домой, хотя его отец оставался в заключении. Молодой Си немедленно вступил в КПК и поступил в престижный Университет Циньхуа на химический факультет, который окончил в 1979-м. В начале 2000-х, Си окончил и аспирантуру того же университета, но уже по специальности “марксистская теория и идейно-политическое воспитание”.

С начала 1980-х Си Цзиньпин шаг за шагом строит партийную карьеру. К этому времени его отец реабилитирован, освобожден и вошел в окружение Дэн Сяопина. Си Цзиньпина берут в канцелярию Центрального военного совета КНР под начало соратника отца, генерала Гэн Бяо. Он женится на дочери китайского посла в Великобритании Кэ Сяомин, но супруги расходятся в жизненных планах: Сяомин эмигрирует, а Цзиньпин остается в Китае. Следующие три года будущий лидер КПК работает на должностях партсекретарей в уездных городах провинции Хэбэй, после чего получает назначение в провинцию Фуцзян, граничащую через пролив с Тайванем. В 1987-м второй брак с Пэн Лиюань — известной исполнительнице народных песен. Их дочь Си Минцзэ, 1992 г. р., в настоящее время учится в Гарварде.

В 2000 г. Си Цзиньпин становится губернатором Фуцзян, налаживает контакты с Тайванем и привлекает оттуда инвестиции. Это одобряют в Пекине, а на Тайване и сегодня надеются, что именно Си Цзиньпин сумеет запустить процесс бесконфликтного объединения “двух Китаев”.

В 2002 г. Си Цзиньпин становится партсекретарем провинции Чжэцзян, где успешно борется с коррупцией. В марте 2007-го он назначен партсекретарем в Шанхай, через полгода его избирают в Политбюро. В ходе подготовки Олимпиады 2008 г. Си Цзиньпин курирует строительство олимпийских объектов, успешно борясь с воровством и взяточничеством, что также отмечается в высшем руководстве КНР.

Что касается политических взглядов, то в течение первых пяти лет пребывания у власти Си Цзиньпин проявил себя как жесткий лидер, склонный к закручиванию гаек, причем как во внутренней, так и во внешней политике. Несомненно, он в полной мере осознает и назревшую необходимость политического реформирования КПК.

Китайский Путин

Вне всякого сомнения, съезд изберет Си Цзиньпина на второй срок. За пять лет первого срока китайский лидер укрепился во власти, уточнил список первоочередных задач, создал задел для их решения и может сейчас приступать к окончательному воплощению своих замыслов. Текущие позиции Си Цзиньпина в КПК настолько сильны, что он способен комплектовать ЦК, Политбюро и Постоянный комитет по собственному усмотрению, в то время как в 2012 г. их состав был результатом сложных межклановых компромиссов. Из семи членов постоянного комитета пятеро, за исключением самого Си Цзиньпина и премьера Госсовета (главы китайского правительства) Ли Кэцяна, должны уйти в отставку по возрасту. “Рыночник” Ли Кэцян, несколько сдерживавший в прошедшую пятилетку “авторитариста” Си Цзиньпина, тоже может покинуть комитет и утратить свой пост. По тому, произойдет это или нет, можно будет судить о силе грядущего закручивания гаек.

Но режим в любом случае будет ужесточен. Уже сейчас концентрация власти в руках Си Цзиньпина беспрецедентна со времен Мао Цзедуна — и она продолжает расти.

Программные установки XIX съезда будут направлены на решение наиболее острых проблем современного Китая. Причем уже сейчас в информационное пространство КНР осторожно вбрасывается посыл о том, что, с учетом масштабов и сложности этих проблем, пять лет — недостаточный срок для их решения и что по этой причине срок пребывания у власти пятого поколения китайских руководителей должен быть продлен как минимум еще на одну пятилетку. Трудно сказать, пойдет ли Си Цзиньпин на такой шаг, заодно переступив и через возрастное ограничение — в 2022 г. ему будет уже 69 лет. Но, во всяком случае, такой вариант очень плотно прорабатывается им и его окружением. В частности, уже сейчас исподволь создается ситуация “безальтернативности” Си Цзиньпина, с тем, чтобы в 2022 г. шестое поколение китайских лидеров было просто не готово принять эстафету власти. В общем, вырисовывается весьма любопытная параллель с Владимиром Путиным.

Эклектика “особого китайского пути”

Несмотря на громкие заявления, ни о какой научной теории “специфического китайского социализма” по-прежнему нет и речи. Новую идеологию лепят из старых заплат: анализ выступлений товарища Си демонстрирует весь набор противоречий, унаследованный еще от Дэн Сяопина. С одной стороны, председатель КПК призывает партийцев приспосабливать марксизм, в его бесконечно далеком от Маркса ленинско-маоистском понимании, к капиталистической по факту экономике. С другой — заявляет, что если марксизм перестанет быть “фундаментальным принципом”, то “партия потеряет дух и цель” и “канет в историю”.

Впрочем, несмотря на эти нестыковки, конструкция, которую Си Цзиньпин представит съезду в качестве новой идеологии, просматривается уже сейчас.

В области экономики провозглашена цель преобразования Китая из “мировой фабрики” в мировой инновационный центр с переориентацией на внутреннее потребление и расширением пространства для частного предпринимательства. Реализуемость этого концепта в рамках предлагаемых идеологем выглядит по меньшей мере спорно.

Идеологическое реформирование будет основано на подавлении индивидуалистических настроений в пользу служения коллективу и государству. Смену приоритетов стимулируют, играя на ханьском национализме и актуализируя постколониальные обиды, сочетая это с критикой западных ценностей и образа жизни. Уже запущены кампании, пропагандирующие честное служение, социалистическую мораль и скромность запросов — они адресованы в первую очередь рядовым партийцам. Под запрет попала любая критика Мао Цзедуна, идеализированный образ которого Си Цзиньпин использует, чтобы обосновать расширение собственной власти (и снова интересная параллель с ползучей ресталинизацией России).

Ужесточена цензура в СМИ и соцсетях. Еще в январе 2015 г. министр образования КНР Юань Гуйжэнь заявил, что университеты должны ограничить использование учебников и первоисточников, “пропагандирующих западные ценности”. Не подпадают ли под это определение работы Маркса и Энгельса? На этот счет ясных распоряжений пока нет. Но общая логика запрета вовсе не исключает того, что в список нежелательных книг попадут и они.

Надо сказать, что работает все это пока что крайне скверно, с минимальным эффектом. Но у Председателя Си есть еще один козырь.

Новый человек для нового курса

Логика Си Цзиньпина проста: если существующий человеческий материал не годится для построения “социализма с китайской спецификой” его следует переделать в более подходящий. Задача выглядит грандиозной и неподъемной, но нет ведь таких крепостей, которые не взяли бы большевики. А председатель Си по своей сути — настоящий большевик.

Синтез большевизма с новейшими технологиями породил идею “социального кредита”, основанную на анализе больших массивов данных. Проект уже реализуется: его проработка началась еще при Ху Цзиньтао. За основу взята систему скоринга — оценки платежеспособности заемщика, применяемая в США.

После прихода к власти Си Цзиньпина Госсовет КНР в 2014 г. принял решение о введении социального кредита в масштабах всего Китая К 2020 г. каждый житель страны будет отслеживаться и оцениваться в режиме реального времени. “Рейтинги доверия” привяжут к внутренним паспортам и будут публиковать в свободном доступе, в централизованной базе данных в интернете. В пилотном режиме система уже работает примерно в тридцати городах. Наибольшие успехи достигнуты в городе Жунчэн провинции Шаньдун.

Всем гражданам при включении в систему дается стартовый рейтинг 1000 баллов. В зависимости от их поведения рейтинг либо растет, либо падает. Данные о жизни гражданина поступают из муниципальных, коммерческих, правоохранительных, судебных органов, а в дальнейшем, возможно, и с камер слежения в единый информационный центр. Там они обрабатываются с помощью технологии big data. В Жунчэне единый информационный центр анализирует 160 тыс. параметров из 142 учреждений. Гражданину, сообщившему о предосудительном поведении соседа или сослуживца, полагается как минимум пять баллов.

Самое замечательное, что детальных указаний на все случаи жизни — что можно делать, а что нельзя — система не предполагает. Речь идет о поведенческих паттернах, выводимых на основе анализа большого числа данных. Притвориться будет сложно. Точнее, возможно, но при такой степени притворства маска быстро прирастет к лицу.

Лицо, чей рейтинг превышает 1050 баллов — образцовый гражданин, он маркируется как ААА. Выше тысячи баллов — АА. От 900 до 1000 — B. Ниже 850 — неблагонадежный, с рейтингом C, без права работы в государственных и муниципальных структурах. Хочешь сохранить работу? Веди себя хорошо, и твой рейтинг вырастет. Ниже 600 баллов — изгой, категория D. Таких не берут почти никуда, не дают кредиты, не продают билеты на скоростные поезда и самолеты. Хочешь перестать быть изгоем? Веди себя хорошо, живи по закону, вовремя погашай кредиты, плати налоги, соблюдай ПДД, не переступай моральных запретов, проявляй заботу о городе и коллективе — и твоя жизнь наладится. Но помни: система видит все. И, конечно, чаще проверяй свой рейтинг, чтобы не выпустить ситуацию из-под контроля.

Рынок мобильных приложений открывает безграничные возможности для сбора данных обо всех поступках и даже о невысказанных мыслях. Можно отследить, где человек бывает, с кем общается, что покупает и какой имеет реальный доход, чем интересуется, какие посты пишет в социальных сетях, какой контент ему по душе. Причем о слежке в обычном понимании этого процесса нет и речи. Все данные обобщаются без участия человека, все отдельные факты личной жизни остаются недоступны посторонним людям, но суммируя их, система выводит общий балл, от которого напрямую зависит ваша жизнь.

Такой цифровой ад может сломать даже самого упорного бунтаря. Впрочем, в китайском сегменте Сети уже появились рекомендации по поддержанию высокого рейтинга. Иными словами, система оценки неизбежно будет обладать точками уязвимости, и наиболее упорные в своем сопротивлении элементы их обязательно отследят. Но, разумеется, большинство граждан поддастся такой дрессировке.

Вопрос в другом: смогут ли даже эти, почти идеальные граждане проложить пресловутый и уникальный третий путь? Ведь это очень непросто: найти какой-то особый, специфически китайский социализм, блуждая на ощупь в темной комнате. Особенно тогда, когда его там вообще нет.

Справка

Съезды КПК и их значение

Согласно уставу КПК ее высшим руководящим органом является Всекитайский съезд, проводимый не реже одного раза в пять лет. По требованию ЦК или не менее чем трети провинциальных партийных комитетов возможен внеочередной съезд. Делегаты съезда выбираются из членов первичных партийных организаций по системе чередующихся выборов: нижестоящие организации посылают делегата на ступень выше — и так вплоть до общенационального уровня. С 1956 г. съезды проходят в Пекине, во дворце народных представителей, и продолжаются пять-десять дней.

Съезд КПК избирает Центральный комитет КПК и Центральную комиссию КПК по проверке дисциплины, имеет право вносить поправки в устав КПК и принимает решения по важнейшим партийным делам.

Несмотря на формальную многопартийность, КПК — единственная правящая партия Китая. Это положение закреплено в Конституции КНР. В последние десятилетия в процессе передачи власти в китайских верхах сложился ряд традиций, нигде не прописанных формально, но гарантируемых консенсусом влиятельных партийных кланов.

Генеральный секретарь КПК избирается съездом на пять лет и может быть избран не более чем дважды — но если не происходит ничего чрезвычайного, то и не менее. Правда, десятилетний цикл сменяемости был окончательно отлажен только на Ху Цзиньтао, и говорить об устоявшейся традиции пока рано.

Генсек не является единоличным диктатором. КПК извлекла уроки из правления Мао Цзедуна и ограничила власть генсека коллективной волей Постоянного комитета Политбюро, который и принимает все важнейшие стратегические решения. В разные годы в Постоянный комитет входило от пяти до девяти человек, в настоящее время их семь. Механизм выработки решений внутри комитета не прописан формально и закрыт от посторонних. Есть основания полагать, что он носит консенсусный характер. Генеральный секретарь в составе Постоянного комитета — лишь первый среди равных. Остальных членов постоянного комитета избирают 25 членов Политбюро, которых, в свою очередь, выбирают 200 членов ЦК партии.

Для значимых государственных должностей существует возрастное ограничение: по достижении 68 лет функционер должен уйти в отставку.

Генеральный секретарь ЦК КПК, избранный съездом, автоматически избирается Всекитайским собранием народных представителей на должность Председателя КНР, то есть сосредотачивает в одних руках оба высших поста в Китае: партийный и государственный.

Помимо избрания партийного руководства съезды носят программный характер, утверждая перечень важнейших задач на ближайшие пять лет.

Сергей ИЛЬЧЕНКО