От Парижа до Хабаровска. Когда ИГИЛ шокирует самого Путина
Деловая столица, 21 апреля 2017. Опубликовано 08:36 22 апреля 2017 года ИГИЛ — даже если его ядро будет окончательно разгромлено в сирийских песках — это своего рода Фредди Крюгер. Лишившись материальной оболочки, он станет только сильнее.
18-19 апреля компания Harris провела соцопрос, очевидно, последний накануне первого тура президентских выборов во Франции. По данным этого исследования, фаворит гонки — левоцентрист Эммануэль Макрон подходит к воскресному голосованию с рейтингом в 25%. Путинская подружка Марин Ле Пен, возглавляющая ультраправый Национальный фронт, идет второй, отставая от него на три процента.
А уже вечером 20 апреля отморозок с автоматом Калашникова прикатил на Елисейские поля и в упор расстрелял полицейских, сидевших в патрульной машине. Ответственность за теракт практически сразу взял на себя ИГИЛ. Отморозка же, разумеется, зовут (точнее, звали — вскоре после нападения он был убит в перестрелке) на модный среди исламских террористов восточный манер Каримом Шурфи. И хотя гражданство у него французское, как и у его предшественников, свобода, равенство и братство — слова явно из чуждого ему лексикона.
Вопрос “кому это выгодно?” в этих обстоятельствах настолько соблазнителен, а ответ — настолько банален, что обойтись без спекуляций на эту тему невозможно. Слишком уж очевидно, что врагу европейской интеграции, ненавистнице мигрантов и всевозможных унтерменшей на руку очередное — да и еще столь осязаемое — подтверждение ее правоты.
Значит ли это, что Ле Пен является заказчицей этого теракта? Естественно, нет. Дело несколько сложнее. Прежде всего, победа в первом туре не принесет триумфа на выборах: второй тур Ле Пен проигрывает при любых раскладах. Между тем, современные террористические группировки, начиная с Аль-Каиды, являются, прежде всего, сетевыми, а порой даже зонтичными структурами, предоставляющими франшизу всем желающим. Так что даже свихнувшийся одиночка вполне может считаться их представителем, если захочет таковым назваться. Если же среди его вещей найдется, скажем, флажок, а в истории браузера — заходы на экстремистские сайты, — это гарантированное подтверждение, даже если ничто не укажет на наличие прямой связи с эмиссарами Абу Бакра Аль Багдади.
Собс твенно, Карим Шурфи — это, похоже, как раз такой случай. Человек с богатым криминальным прошлым и склонный к агрессии, в 2001-м году он получил срок за стрельбу в полицейского, когда попался на горячем при попытке угона машины. Он вышел только в минувшем году, и не так давно его вызывали на допрос после того, как информаторы сообщили, что он ищет оружие, “чтобы пострелять в легавых”. Его отпустили за недостатком улик.
Теперь французские спецслужбы утверждают, что он попадал в поле зрения разведки в связи с “радикализацией”. Но на самом ли деле Шурфи был завербован “Исламским Государством”, судить сложно. Бросается в глаза несоответствие в сообщениях. Хотя ИГИЛ и записал его в шахиды, но имя Абу Юсуф Аль-Бальджики (т.е. Бельгийский) относится явно к другому персонажу. Действительно, в первых новостях сообщалось, что нападавший, вероятно, прибыл из Бельгии, и возможно, имел сообщника. Но и то, и другое впоследствии было опровергнуто, тем более что “сообщник” сам явился в полицейский участок в Антверпене (правда, неясно, он ли идентифицирован как Абу Юсуф). В общем, складывается впечатление, что пресс-служба ИГИЛ сама узнала о теракте из новостей и решила воспользоваться ситуацией.
Так что “Халифат”, можно сказать, ситуативно вмешался в ход французских выборов. Тем более что и ему, и аналогичным движениям, радикализация французской — и шире — европейской политики — на руку. Поскольку позволяет интенсифицировать цивилизационный конфликт на территории Европы — и увеличить потенциальную “мобилизационную базу” среди тамошних мусульман.
В этом смысле ИГИЛ является ситуативным союзником и для путинского режима, стремящегося к расшатыванию ЕС. И если он с одинаковым успехом поддерживает антисистемные силы, как ультраправые, так и ультралевые, игнорируя идеологии, то почему он и в самом деле не может помогать еще и исламистам, которые, по сути, добиваются того же? В конце концов, откуда-то же взялся “калашников”? Но обошлось здесь и без вездесущей руки Москвы. Чекисты, разумеется, не нанимали Карима Шурфи — как не давали задания неким эмиссарам ИГИЛ устроить теракт. Достаточно того, что некоторое время назад они создали предпосылки к тому, что подобное стало в принципе возможным. А что до АК — то ищущий да обрящет. В конце концов, в ЕС хватает нелегального оружия и со времен конфликта в Северной Ирландии, и со времен балканских войн — не говоря уже о позднейших конфликтах, включая, не исключено, Донбасс.
С одной стороны, причастность Москвы к созданию ИГИЛ (как, к слову, и других игроков) — не тайна. Не тайна и то, что значительная часть “воинов Халифата” является выходцами из постсоветских государств, включая, собственно, Россию. Что, в свою очередь, неизбежно приводит к инфильтрации структур ИГИЛ агентами ФСБ, СВР и прочих спецслужб — причем, аналогично действуют и западные разведки.
В то же время, эти группировки становятся все более полновесными игроками на международной арене, оспаривая монополию государств сразу в нескольких плоскостях. Во-первых, выступая одной из сторон конфликта. В конце концов, ИГИЛ — это не повстанцы, всего лишь оспаривающие власть центрального правительства страны и претендующие на его место. “Халифат” воюет не только на осколках Ирака и Сирии, но и в глобальном масштабе, игнорируя государственные границы. И хотя его методы классифицируются как террористические, это обычное дело для конфликтов низкой интенсивности. Разница только в том, что теперь возможности негосударственных игроков позволяют выйти за пределы “третьего мира”, распространив конфликт на территорию “золотого миллиарда” и прилегающее пространство. Здесь нельзя обойти вниманием и недавний взрыв в питерском метро, и нападение на приемную ФСБ в Хабаровске, совершенное предположительно исламистом-русским на следующий день после стрельбы в Париже.
Во-вторых, ИГИЛ — даже если его ядро будет окончательно разгромлено в сирийских песках — это своего рода Фредди Крюгер. Лишившись материальной оболочки, он станет только сильнее, поскольку носители его идей будут распространять вирус и дальше. Так что, по большому счету, куда целесообразнее и в целом безопаснее для остального мира перевести борьбу с ним в Сирии статус вечной, штурмуя и отдавая Пальмиру и устраивая качели вокруг “столичной” Ракки. Тем более что ведущие спецслужбы мира так или иначе контролируют каналы переправки добровольцев в регион.
Впрочем, это, разумеется, не даст гарантии безопасности от терактов ни ЕС, ни Америке, ни России. Фактически, происходящее является подтверждением идей Мартина ван Кревельда, изложенных в книге “Трансформация войны” еще в 1991 году: государствам все чаще приходится воевать с аморфными противниками, не имеющими ни официального статуса, ни армии, ни границ, ни постоянной территории. Этот противник не разделяет цели на гражданские и военные и не знает понятия случайных жертв. А значит, количество терактов в обозримом будущем будет расти — тем более что в этой парадигме понятие теракта отсутствует. И при том, что Франция — демократия, а Россия — диктатура, обе одинаково уязвимы. И переломить этот тренд не сможет ни Ле Пен, ни Путин. Что бы он ни думал на сей счет, сильная и единая Европа куда больше соответствует интересам России. Правда, чтобы понять это, нужно распрощаться с фантомными болями империализма.
